Конклав бессмертных. В краю далёком - Страница 23

Внезапно захлопали крылья, правую щёку задело что-то жёсткое. Дёрнувшись, Артём распахнул глаза и уставился на крупного ворона. Старый знакомец со жгуче-чёрным оперением, большим клювом и мудростью во взоре! Видно, Лазовский окончательно сошёл с ума, раз его галлюцинации теперь оживают.

— Кар-р! — проорала птица, недобро покосившись. Боком скакнув к дёрнувшемуся Артёму, она изловчилась и с силой долбанула его клювом в скулу. Так ведь и глаз выклюет!!! Лазовский испуганно отвернулся.

Но Василия слева от себя он не увидел. Товарищ по несчастью полностью скрылся за пеленой тумана, в котором просматривалась туша неизвестного животного. Прозрачник! Если долго вглядываться, то можно даже разглядеть силуэт похожего на льва хищника. Льва?! Удивление огненной иглой прошило сознание Лазовского. Это что, Серебрянка, Проглот, или как там ещё его люди называют?! Крик ужаса умер на губах. Безжалостность Кардинала свела его с самым страшным хищником!

После Переноса люди привыкли бояться. Они сроднились со страхом, унижениями, презрением бандитов. Они боялись всего и вся, с ужасом засыпая и просыпаясь. Столько проблем! Как укрыться от животных, спастись от людей, пережить Волну. Как и где найти кусок хлеба. Их распирали эмоции, расшатывая психику…

Артём ничем не отличался от остальных. Порой он почти физически осязал ту зыбкую грань, за которой начиналось безумие. Лишь остатки гордости и самоуважения не давали скатиться до животного уровня. В страхе нет ничего постыдного, он естествен для любого живого существа. Но важно не поддаться этому чувству, держать его в узде и не позволить управлять тобой.

Сейчас, осознав своё соседство с несокрушимым и неуничтожимым посланником смерти, Артём вдруг успокоился. Невозможно бояться вечно, к страху привыкаешь, но и это не объясняет испытываемые им ощущения. Разум словно разорвал оковы эмоций, очистился от шлаков чувств, появилась необычайная ясность сознания. Пришло озарение.

Артём с отстранённым интересом наблюдал за ритмично вспыхивающими искрами внутри тела Серебрянки. В мареве тумана плавали золотые пузырьки, проскакивали крохотные молнии. Игра перетекающих друг в друга форм, мельтешащие образы… Как же красиво! Если бы Лазовский сейчас мог хоть что-то испытывать, то он кричал бы от восхищения.

Издалека донёсся крик животного ужаса и непередаваемой муки. Злорадно закаркал невидимый ворон. По эфирному телу Проглота побежали волны сладострастия, замельтешили красные змейки удовольствия… Звериное очарование хищника исчезло. Следом рухнули барьеры сознания, и Артём содрогнулся от нахлынувших ощущений. Кричать, нельзя же ведь кричать! Какого чёрта этот болван открыл рот?!

Разобраться в происходящем Лазовский не успел — в теле зверя возникли завихрения, из туманных глубин возникли два молочно-белых шара глаз. Они приковывали к себе внимание, завораживали, манили. Артём не успел поймать тот миг, когда очи монстра внезапно стали угольно-чёрными. В его мозг вдруг вломилась чужая сила, серый поток, норовящий уничтожить сознание, воспоминания, способность ощущать себя и мир — всё то, что и делает человека человеком. Артём увидел собственную смерть, пришедшую к нему в виде ментального тарана, сокрушившего разум.

Всё, конец. За спиной пропасть, а впереди один лишь враг. Рассудок помутился от ужаса, и Артём ощутил себя перепуганной, зажатой в угол крысой. С оскаленными зубами, налитыми кровью глазами, исступлённо визжащей в морду торжествующему убийце.

Крыса?! Он крыса?! Внезапно нахлынула бешеная ярость. Нет, он не будет покорно ждать прихода небытия. Уходить за грань надо тоже уметь, чтобы последней твоей мыслью была гордость за себя самого, так и не ставшего трусом.

Наверное, этот душевный порыв, внезапное решение достойно уйти, сжигая себя в борьбе, стал единственно верным поступком за последние месяцы жизни. Собрав волю в кулак, Артём сам двинулся навстречу гибели. Серый поток врезался в барьеры его воли, обтёк, охватил в кольцо, начал искать щели и лазейки, просачиваться тоненькими струйками. Понимая, что проигрывает, Артём не отступал. Он бился, и уже неважно, как раненый медведь или обезумевшая крыса, он желал лишь одного: враг должен заплатить за его смерть. Такое исступлённое упорство и злобное остервенение заставили Серебрянку сначала дрогнуть, остановиться, а затем и позорно бежать. Хищная тварь, устрашённая сопротивлением жертвы, ринулась прочь из его сознания, трусливо поджав хвост. Но Артём, бросивший все силы в горнило схватки, метнулся следом. Коршуном ударив в спину Проглота, он вдруг обрёл небывалую мощь и разорвал иллюзорное тело хищника. Последнее, что он услышал, прежде чем навалилась чернота, стал торжествующий крик ворона. Лазовский только и успел мысленно послать назойливой птице проклятие, как сознание провалилось в бездну…

— По морде его хлещи, по морде!

Незнакомый голос настойчиво прорывался через завесу адской боли, вытягивая из плена беспамятства.

Чем такие муки испытывать, лучше умереть, проскочила порождённая страданиями мысль. Возвращаться в реальный мир Артём не желал.

— Забудь, давай его так потащим! — немного истерично закричал второй голос.

Даже сквозь боль Лазовский испытал раздражение. И помереть спокойно не дадут, гады!

— Нельзя. Если не вернётся в сознание через минуту, то придётся убить. Иногда в таких, как он, часть разума погибает, уступая место зверю. Ещё раз связываться с подобной тварью я не собираюсь. Может быть, вы желаете? Новые ощущения всё-таки, опять же будет о чём друзьям рассказать у костра…